В приглушенном временем аду…

В радиопрограмму приглашались ученые, писатели, юристы, сотрудники правоохранительных органов, звучали многочисленные интервью о найденных новых материалах по истории политических репрессий. Научный сотрудник ИЯЛИ Т. С. Иванова, работавшая над книгой «Из истории политических репрессий в Якутии», передала мне список из 95 фамилий репрессированных общественно-политических деятелей Якутии, о чьих судьбах более 50 лет мало что было известно.
Репрессии 20-х – начала 30-х годов были направлены против кулачества, зажиточных слоев населения, старой интеллигенции. Под этим флагом в Якутии были осуждены представители интеллигенции, составляющие грамотную часть населения республики. Первые хозяйственные руководители, желающие экономического и культурного процветания отсталой Якутии.
Со второй половины1937 года началась новая волна репрессий, она охватила период «большого террора». Она была направлена против членов «старого» руководства республики, высланного за пределы Якутии. Это были первые партийно-советские и культурные кадры, а также были подвергнуты репрессии молодые, способные, получившие хорошее образование представители национальной интеллигенции.
6 ноября 1937 года в Москве за принадлежность к «антисоветской националистической организации» был арестован Христофор Прокопьевич Шараборин – бывший председатель СНК Якутской АССР, работавший постоянным представителем ЯАССР при Президиуме ВЦИК РСФСР.
3 февраля 1938 года был арестован, также по обвинению в участии в «антисоветской националистической организации», С.Н.Донской 2 ой, – Заведующий сектором народного образования и истории НИИ языка и культуры при СНК ЯАССР, с15 июля 1936 года постоянный представитель ЯАССР в г. Москве.
15 февраля 1938 г. арестован С.Н.Донской-1 (старший), бывший Нарком земледелия ЯАССР, Постоянный представитель ЯАССР в ВЦИК, Член ВЦИК и ЦИК СССР.
15.02 1938 года арестован И.Н. Барахов – зам. зав. Сектором Сибири и Дальнего Востока в Сельхозотделе ЦК ВКП (б).
4 марта 1938 года по ложному обвинению арестован К.О.Гаврилов – старший экономист «Якутзолотопродснаба»
22 апреля 1938 года был арестован в Москве Г.В. Ксенофонтов, ст. научный сотрудник НИИ языка и культуры при СНК ЯАССР. Учёный, исследователь истории, этнографии и фольклора якутов.
…Как правило, на протяжении многих лет сам факт вынесения внесудебными органами смертных приговоров тщательно скрывался. Родственникам репрессированных говорили: «жив, здоров, работает», а позднее сообщали – «осуждён на 10 лет без права переписки». Только позднее узнали, что это означало – расстрел. Дата смерти тоже искажалась, сообщали, что «умер в лагере в 1942-44 годах». Сотни тысяч своих жертв палачи списывали на военные годы.
Л.М. Аммосова, дочь Максима Аммосова, пишет: «Несмотря на многочисленные обращения в органы КГБ(ФСБ), семья не могла узнать подлинную дату смерти отца, 40 лет шел поиск места его захоронения. Ответ на обращения от руководства Постоянного представительства РС(Я), от депутата Госдумы РФ З.А. Корниловой был один – «Место гибели неизвестно, установить невозможно».
После выхода Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» и принятых в 1993, 1994, 1995 г. дополнений к нему, внимание правительственных органов к репрессированным вдохновило народ. Общество «Мемориал» было создано также и в Якутии, как и Комиссия по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий при правительстве РС (Я). В числе семи членов комиссии, я избрана в ее состав, как журналист, автор программы «Колокола памяти».
В конце 80-х годов в Черемушкинском районе Москвы организовалась и активно действовала группа районного Общества жертв незаконных политических репрессий под руководством человека могучей энергии, бывшего председателя районного отдела ОСОАВИАХИМа в Москве, также репрессированного в 30-е годы, бывшего узника Колымы, Михаила Борисовича Миндлина. Благодаря его энергии, удалось добиться почти невозможного – разрешения для своей группы работать в архивах со следственными делами расстрелянных.
В те годы в ФСБ, в связи с выходом Указа Президента РФ и Закона РФ, были созданы отделы реабилитации, которые не справлялись с огромной лавиной дел. В помощь они на полном доверии привлекали группу М.Б. Миндлина. Так, в канцелярии Донского крематория образовался своеобразный информационный центр.
В группе М.Б. Миндлина активно работали мои московские родственники – моя родная тётя Тамара Яковлевна, бывшая балерина первого якутского балета «Полевой цветок» и её муж Валерий Борисович Бронштейн (внучатый племянник Л.Д. Троцкого). Его и отец, и дед, и многочисленные родственники (около 20 человек) были расстреляны или уничтожены разными способами из-за причастности к семье Л.Троцкого. Дважды арестована и отбывала срок в лагере его мать, тоже за причастность к семье «врага народа».
В те годы я, как журналист, часто приезжала в Москву, останавливалась в доме моей тети Тамары Яковлевны Бронштейн (Хариновой).
И вот летом 1992 года, по пути в Каунас, где намечалась встреча с репатриированными в Якутию литовцами, я снова в Москве. Смотрю, в зале лежат стопки старых папок, приглядываюсь – документы НКВД с надписями «Совершенно секретно», «Расстрельные списки» с пометками на полях то красным, то синим карандашом. Местами листы запятнаны, углы загнуты. Видно, что документы подлинные. Спрашиваю свою тетю Тамару- чем это они занимаются, что это за документы?
Мне, уже знакомой с темой репрессий, пришла идея – попросить обратить внимание, если в списках и делах встретятся имена наших земляков – якутов, из списка, который мне дали ученые ИЯЛИ.
Через несколько месяцев моя тётя Тамара Яковлевна назвала мне две фамилии: Христофор Прокопьевич Шараборин и Гавриил Васильевич Ксенофонтов. Это было для меня ошеломляющим известием! Поскольку это были первые данные о людях, сгинувших без следа, о которых более 50-ти лет до этого не было ничего известно.
Я сразу рассказала об этой новости директору Института языка и литературы АН РС(Я) В.Н. Иванову. Василий Николаевич был удивлен и обрадован этим сообщением, сказал, что сообщит об этом при встрече президенту РС (Я) М.Е.Николаеву.
…В Постоянном представительстве РС(Я) меня принял Первый Президент РС(Я) М.Е. Николаев. После совещания с заместителями постпреда, курировать мой поиск он поручил заместителю Постоянного представителя Александру Васильевичу Мигалкину.
Было много предварительной подготовки: организационные звонки, написание официальных писем, разрешений на посещение – в приемную УКГБ Москвы, канцелярию Донского крематория, в архивы ФСБ РФ и МГБ.В этом помогала мне Лена Максимова Аммосова, в те годы работавшая заведующей организационным отделом Постпредства. Большую помощь и участие оказал мне Постпред РС(Я) в Москве К.Е.Иванов.
И вот, я на ул. Орджоникидзе 4, что недалеко от знакомой мне станции метро «Шаболовская», где проходила практику, как тележурналист. Работаю в подвальном помещении канцелярии Донского кладбища, филиала Московского крематория. Сюда же приходят москвичи, заказывают места в колумбарий для своих усопших. Внимательно просматриваю рукотворные альбомы памяти: «Никто не должен быть забыт», с краткими биографическими данными на 27 тысяч человек, невинных жертв политических репрессий. В каждой справке указана фамилия, имя, отчество, год и место рождения, национальность, партийность, где проживал, место работы, должность, дата ареста. Далее впечатано основное обвинение, приговор, дата расстрела, дата реабилитации. Кое-где к справке прилагаются фотографии из следственных дел.
Одной мне находиться здесь с печальной темой страшно, прошу у А.Мигалкина, дать кого-нибудь в помощь из постпредства. Дает на два дня своего секретаря.
За неделю работы в канцелярии Донского кладбища, с волнением нахожу одно за другим имена и данные на девять наших земляков и общественно-политических деятелей Якутии, репрессированных в 1937-1938 годах и расстрелянных в Москве.
Хочется документально закрепить найденные документы! Поэтому, я пригласила фотографа – чтобы сделать фотографии. Купила букет красных гвоздик, мы вышли на свет, сфотографировали крупно каждую пожелтевшую справку, положив рядом с фотографией пострадавшего цветок гвоздики.
Среди найденных девяти якутян нет пока имени Максима Аммосова. Потому предстоит дальнейший поиск. Лену Максимовну Аммосову знакомлю с семьей Валерия и Тамары Бронштейнов и с Михаилом Борисовичем Миндлиным.
Но оставалось много вопросов. Почему места захоронения репрессированных значатся разные? Родионов Н.Н. похоронен на Донском кладбище г. Москвы, Горохов Б.Н. похоронен в Бутово. У остальных семи человек место указано Бутово– Коммунарка. Адреса у этих пунктов разные. Бывший полигон НКВД СССР Бутово расположен на 24 километре Варшавского шоссе, бывший полигон «Коммунарка» – на 24 километре Старо-Калужского шоссе.
В Постпредство пришло, наконец, разрешение на прием в отдел реабилитации УКГБ Москвы. Иду со своим магнитофоном на Малую Лубянку, д. 7, что недалеко от известного мрачного здания Центрального аппарата ФСБ РФ. Представляюсь и задаю вопросы руководителю отдела реабилитации УКГБ Москвы и Московской области, полковнику Сергею Петровичу Богданову.
…По возвращению в Якутск, рассказываю о найденных через 55 лет в Москве местах захоронений репрессированных общественно-политических деятелей Якутии главному редактору газеты «Якутия» Эдуарду Михайловичу Рыбаковскому. Он заинтересован, просит срочно подробно написать, опубликовать поименный список лиц, расстрелянных в Москве. 8 июля выходит моя большая статья «Девять из многих тысяч»…
У меня постоянная проблема – где добыть нам с оператором средства на авиаперелет до Москвы. Положенный раз в два года, как северянке, оплаченный проезд уже использован. Надо искать. Выручают друзья и постоянные авторы редакции РВ НВК.
Вместе с А.В. Мигалкиным решаем устроить встречу якутян в Бутово… И вот полигон. Он обнесен высоким глухим деревянным забором с натянутой поверху колючей проволокой. Высокие ворота заперты. «Завеса секретности» с полигона, видимо, не совсем снята.
Неподалеку, какой-то домик, видимо с охраной. Вместе с оператором Айялом Павловым подходим ближе. Нас останавливают молодые военные с собаками-овчарками, срывающимися с цепей. Объясняем цель визита, что мы приехали вместе с детьми репрессированных, просим открыть ворота полигона. Наконец, огромные ворота отворяются.
Благодаря энергии М.Б Миндлина в 1993 году удалось выбить через Моссовет средства на небольшую площадку, установить памятную плиту. На ней надпись: «В этой зоне Бутовского полигона в 1937-1953-х годах НКВД-МГБ были тайно расстреляны и захоронены многие тысячи жертв политических репрессий. Вечная им память!»
Здесь погребены, как установлено, 20760 человек после расстрела в 1937-1938 годах. В день расстреливалось не менее 100, а чаще 300-400 человек. Людей, приговоренных к расстрелу, привозили в Бутово ночью, не сообщая, зачем и куда везут.
Мы молча обходим территорию. Лена Максимовна говорит: «Что-то я чувствую, что наши не здесь лежат. Почему-то пишут: «Бутово-Коммунарка»? Коммунарка совсем в другом месте. Я встречала указатель – совхоз «Коммунарка». Во-вторых, в найденных списках нет фамилии Аммосов Максим Кирович».
Судя по найденным спискам, документально из якутян в Бутово подтверждено только захоронение Горохова Бориса Иннокентьевича,1892 г.р., уроженеца г. Якутска.
Работа по изучению и уточнению мест массовых захоронений продолжалась. В конце концов, удалось выяснить, что в пик репрессий в Москве одновременно действовали две структуры НКВД – Управление НКВД по Москве и Московской области и Центральный аппарат НКВД СССР. Поэтому «зон» таких было открыто две, в нескольких километрах друг от друга Подведомственная Московскому УНКВД – в поселке Бутово, а Центрального аппарата НКВД – на 24 км Калужского шоссе, вблизи совхоза «Коммунарка», на территории дачи арестованного в марте 1937 года бывшего наркома внутренних дел Г.Г. Ягоды.
Между этими двумя «зонами смерти» была большая разница. У каждой из зон было свое начальство, и хоронили в каждой из зон свой «контингент».
Почти все расстрелянные по делам Московского УНКВД были приговорены внесудебными органами. С точки зрения власти, они относились к «шпионско-диверсионно-террористической низовке». Наоборот, среди расстрелянных по делам Центрального аппарата НКВД было много представителей партийной, советской, военной элиты, кого власть зачисляла в «заговорческую верхушку». Приговорены они были судебными органами, в первую очередь Военной коллегией Верховного суда СССР, а также военными трибуналами. По сути, Военная коллегия была лишь техническим оформителем заранее вынесенных смертных приговоров. Предписания и акты, хранящиеся в ЦА ФСБ, на кого отсутствуют направления на кремацию, относятся преимущественно к ним. И хоронили их в подведомственной Центральному аппарату НКВД «зоне» – в «Коммунарке».
…Как старший редактор общественно-политический редакции НВК, я в течение трех созывов готовила « «Парламентский дневник» – о деятельности парламента республики Госсобрания (Ил Тумэн). Часто встречалась с депутатом Госсобрания Зоей Корниловой и делилась новостями о ходе поиска репрессированных якутян. И вот в очередную нашу встречу Зоя Афанасьевна передала мне страшный документ – копию Расстрельного списка от 28 июля 1938 года, из 45 человек, где второй в этом списке стояла фамилия Максима Кировича Аммосова. В этом печальном списке А.С. Аматуни – Первый секретарь ЦК КП(б) Армении, Б.З.Берман – секретарь Свердловского обкома ВКП(б), И.И Вацепис – Профессор Военной академии РККА им Фрунзе, В.И. Межлаук – Председатель Госплана СССР, Э.Я. Рудзутак – Зам. Председателя СНК СССР, Н.А. Черлюнчакевич – член Верховного суда СССР.
Проверяю по свежим спискам найденных людей каждую фамилию. У многих из этих 45 лиц место захоронения значится «Коммунарка». И вскоре предположение находит подтверждение – я получаю от Тамары Яковлевны Бронштейн телеграмму, что во время подготовки книги к изданию, в списках захороненных на «Коммунарке» найдены данные на Максима Кировича Аммосова. В числе 45 человек, расстрелянных 28 июня 1938 года.
14 ноября 1999 года после длительных переговоров с УФСБ и мэрией Москвы, удалось установить на воротах полигона памятную мемориальную доску: «В этой земле лежат тысячи жертв политического террора 1930-1950-х годов. Вечная им память!»
В октябре 2000 года, накануне Дня памяти жертв политических репрессий, получаю сообщение от В.Б. Бронштейна, что состоится первое посещение полигона «Коммунарка», где предполагаются захоронения расстрелянных наших земляков.
…Только спустя 62 года после того, как прогремели роковые выстрелы, родные, правительство и народ Якутии впервые узнали, как погибли те, кто составлял гордость нации, известные общественные деятели, отдавшие партии свои помыслы, идеи, программы и осужденные военной коллегией Верховного суда СССР. Это. Максим Аммосов, Исидор Барахов, Гавриил Ксенофонтов, Кузьма Гаврилов, Христофор Шараборин, Семен Донской II, также уроженцы Якутии Е.П. Терновская и С.А. Бокий- Москвина.
Расстрельный полигон «Коммунарка» впервые распахнет свои ворота, и там, в приглушенном временем аду, встретятся, наконец, родные и близкие, поклонятся многострадальной земле.

В данное время Валентина Васильевна Прибыткина, заслуженный работник культуры РС(Я), Член союза журналистов РФ, лауреат премий им .Героя СССР Н. Кондакова, премии Госсобрания (Ил Тумэн) РС(Я) им   А.П.Илларионова, награжденная Знаком «Гражданская доблесть», готовит книгу, которую хочет назвать  «Память, ставшая судьбой». В ней будут главы, посвященные дедам В.В. Прибыткиной – один из которых был священнослужителем в Якутии, другой – участником Кронштадтского восстания 1906 г., расшифровки авторской передачи «Колокола Памяти», публикации на тему политических репрессий и др.

Валентина ПРИБЫТКИНА,
Член Комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий при Правительстве РС (Я)
(2000 – 2009 г.)