Бесконечный конвейер хирурга Васильева

Человеческая благодарность — когда тебя вернули с того света — абсолютно искренняя у всех: кем бы и каким бы человек не был. Потому что на операционном столе все равны: и министр, и знатный инженер, и криминальный авторитет, и бомж… Каждому хочется жить. И каждый (если в сознании, конечно!) заглядывает в глаза докторам с одним и тем же, самым главным для себя на тот момент, вопросом: «Как мои дела?»

— Для нас они все равны, — говорит Васильев. Когда-то так учили его самого. Сегодня он учит этому других.

Операционная на передовой

…В медицинской среде Республиканскую больницу №2-ЦЭМП привычно называют «военно-полевым госпиталем», имея в виду тот вал экстренных случаев, который она традиционно принимает на себя. Если следовать этой логике, то хирургическое отделение №1, которое возглавляет Альберт Иванович Васильев, это, наверное, операционная на передовой.

Огнестрелы, суициды, дорожные травмы, последствия падения с высоты… А помимо этого аппендициты, перфоративные язвы, внутренние кровотечения, зашевелившиеся камни в желчном пузыре и много чего еще, — так называемая острая хирургическая патология, требующая операций, причем, часто немедленных.

РБ№2 — это конвейер. Больных в приемный покой везут днем и ночью, без перерыва на обед, выходные и праздники. И, значит, в любой момент ты обязан мгновенно сориентироваться и принять единственно верное решение. От этого решения потом зависеть будет многое: и выбранная тактика лечения, и дальнейший прогноз, а зачастую и судьба пациента.

Такая работа держит в тонусе 24 часа в сутки, наматывая нервы на кулак и прибавляя докторам седых волос. Понятно, что выдерживают этот ритм не все. Кто-то сходит с дистанции в самом начале, кто-то в середине пути… Те же, кто остались, — «золотой фонд» республиканской хирургии, потому что многое видели и многое могут. Если не все…
Альберт Васильев как раз из этой категории. Как окончил в 1988 году медико-лечебный факультет Якутского госуниверситета, как окунулся, проходя интернатуру по хирургии в Якутской городской клинической больнице, в сумасшедший мир экстренной службы, так фактически к ней и прирос.

— Пример был хорош! — объясняет он, вспоминая своих учителей. — Что ни имя, то легенда: И.К.Романов, М.В.Горохова, П.Н.Яковлев, Н.Н.Колодезников, Г.Н.Смолина.

А Вера Фадеевна Фаберкевич — это еще одно знаковое имя для медицины Якутии — когда-то доверила ему выполнить первую самостоятельную операцию. Конечно, как у многих начинающих хирургов, это был аппендицит. И несмотря на то, что сама, спасшая, кстати, тысячи якутян, стояла рядом, подстраховывая новичка, боевое крещение он тогда прошел вполне успешно.

Право на жизнь

«Я родился без золотой ложечки во рту!» — шутит он о себе, подразумевая, что медиков в роду до него не было, а значит, некому было и помочь. Свой путь в медицине прокладывал сам, набивая собственные шишки и обрастая личным профессиональным багажом.

— Мне было лет пять, когда маме сделали кардиохирургическую операцию в Институте им.Мешалкина (Новосибирск). С тех пор выбор профессии был для меня предопределен. Не мной. Мамой! — смеется он. — С присущей женщинам мудростью она очень мягко направляла меня в сторону медицины. В конце концов, наши желания совпали. Теперь уж и не знаю, кем мог бы быть еще…

Нащупывание собственного пути в медицине однажды приведет его в сосудистую хирургию. Ее специализация — разнообразные недуги артерий, вен и лимфатических сосудов, многие из которых со временем приводят к заболеваниям сердца. А еще — трофическим язвам и тромбозам глубоких вен, тромбофлебитам и аневризмам аорты…
С головой уйдя в эти проблемы, он в какой-то момент сменит и место работы — перейдет в сосудистое отделение Национального центра медицины, где тогда, в 90-ые, только-только начиналось многое из того, что сегодня уже рутина. Там ему выпадет уникальный шанс оказаться сопричастным к старту совершенно нового для якутской медицины направления — трансплантации родственных почек.

Тот мартовский день 2001 года, когда была сделана первая пересадка, навсегда вошел в историю медицины Якутии. Так же, впрочем, как и фамилия братьев Константиновых — первых в Якутии донора и реципиента, из которых младший, Тимофей, пожертвовал свой орган старшему, Сергею, страдавшему хронической почечной недостаточностью.

Среди тех, кто освоил эти операции, был и Альберт Васильев. Годы спустя их число он будет исчислять десятками и сегодня в его активе их 52. Это 52 судьбы, которые благодаря его ювелирной оперативной технике сложились, вероятно, куда счастливее, чем могло бы. Да что там! Он просто подарил этим людям годы, которых у них могло бы и не быть.

А несколько женщин, которым он провел трансплантацию почек, потом назвали сыновей Альбертами…

Там, где сегодня не похоже на вчера

А в 2010-м Васильев вновь возвращается в экстренную службу — в Республиканскую больницу №2. «Зачем?» — спрашивали его коллеги, удивляясь такому виражу.

— Основная идея состояла в том, чтобы начать развивать донорскую трансплантацию, — объясняет Альберт Иванович. — Уже к 2008 году мы начали понимать, что дальше обходиться пересадкой лишь родственных почек нельзя. Ежегодно в них нуждается до 30 человек, а реально проводится не более 5 операций. Не у всех есть родственники, которые готовы отдать свою почку или подходят по состоянию здоровья. В 2008 году в Якутске прошла коллегия Минздрава РС(Я), участие в которой принял директор НЦ трансплантологии и искусственных органов им. В.И.Шумакова Сергей Готье. Тогда Республиканская больница №2 была выбрана в качестве базы подготовки трупных органов. Меня так заинтересовало начало нового дела, что я решил перейти сюда.

Впрочем, организация службы донорских органов — процесс непростой. И во многом в силу щепетильности вопроса. Да и менталитет россиян таков, что и до сих пор далеко не все готовы официально завещать свои органы, чтобы в случае клинической смерти отдать их во спасение ближнего (и дальнего) своего. Вот еще почему организация этой службы в регионах (Якутия не исключение) идет очень непросто, то и дело обнажая все новые проблемы.

У Альберта Ивановича, тем временем в жизни обозначился новый поворот — ему предложили возглавить хирургическое отделение №1 РБ№2-ЦЭМП. Так что круг, получается, замкнулся: вернулся в ту самую экстренную службу, откуда когда-то уходил.
— Не пожалели? — интересуюсь, имея в виду тот конвейер операций, который здесь, в Центре экстренной помощи, кажется, особенно бесконечным.
— О чем? — удивляется он. — Здесь один день не похож на другой. Совершенное разнообразие нозологий: автотравмы, политравмы, кататравмы. Каждая новая смена — новые пациенты, новые истории болезни и новые ситуации, которых в твоей жизни, возможно, еще не было никогда…

Даже аппендицит, который давно изучен вдоль и поперек, говорит он, порой даает такие осложнения, с которыми придется справляться в первый раз.

«Получается, ходите по лезвию бритвы», — говорю я. Доктор Васильев кивает:
— Так и есть. Чтобы не попасть впросак, нужно все время читать и учиться… А еще быть хирургом широкого профиля, к чему я и готовлю коллег.

В их отделении это особенно важно. Потому что в 50% случаях он и его коллеги, работают на то, чтоб исправлять последствия человеческой глупости, случившейся на фоне пьянки. Если бы не алкоголь, отпала бы необходимость в половине операций.

Однако глупости, как известно, предела нет.

Чудо в реале

…Бесконечный конвейер службы экстренной помощи, с которым он и его коллеги связали свои судьбы, конечно, выматывает. Хорошо, дома – надежный тыл: жена Римма Иннокентьевна, дочь Алина, тоже выбравшая медицину, внук Альберт…

Но особенно больно бывает, когда человека не удается спасти.
— Сосудистая хирургия вообще в этом плане очень трагична, — говорит он. — Хотя у меня бывало и наоборот. Уже в РБ№2 оперировал несколько разрывов аорты — это очень сложная патология, при которой летальность обычно 100%. Ситуации были практически терминальные: больные в возрасте, с букетом приобретенных недугов, большая кровопотеря… При этом технически операцию сделать несложно. Вопрос в другом: пациенту с таким анамнезом сложно выдержать операционный стресс…
И тем не менее, половину тех больных ему удалось спасти. Понятно, что за этим и тщательный послеоперационный уход, и элементарное везение. Но самая главная причина профессиональных удач — высокий пилотаж хирургического мастерства, которое он не устает шлифовать, поскольку уверен: предела совершенству нет.
Впрочем, есть кое-что еще.
— А чудеса в вашей работе бывали? Ну, когда надежды уже нет и вдруг? — спрашиваю я. Вместо ответа Васильев показывает на иконостас у себя за спиной.
— Знаете, почему я в свое время пришел к Богу? Во время операций бывают случаи, которые иначе, как вмешательством свыше, не объяснишь. Сколько раз в ходе той же трансплантации возникало ощущение: тебя кто-то ведет. Идет операция, а ты наблюдаешь за ней словно со стороны. Мозг отключился, руки работают на автопилоте: то пришить сюда, это — туда… А потом вдруг думаешь: стоп! Как ты это сделал? Ясно, что включается амбулаторный автоматизм, когда отшлифована каждая манипуляция, но понятно и другое: тебе что-то помогает свыше.
— Некоторые хирурги перед сложной операцией обязательно заходят в храм…
— А я читаю Псалом 90. Перед каждой операцией, в начале каждого рабочего дня. Это уже привычка. После этого, вроде, и страх улетучивается, и операция гладенько идет, и больной легко выходит. Вера, считаю, у человека должна быть. Без присмотра свыше мы теряем себя…
…Дверь в кабинет Альберта Ивановича поминутно распахивается. Врачи, медсестры, пациенты… Один спрашивает совета, другой просит о консультации, третий умоляет помочь.

Конвейер человеческих драм и спасений, который захватил его почти 30 лет назад, не отпускает надолго хирурга Васильева. Даже во время законных выходных…