Профессор Цогт: «3 миллиона больных туберкулезом остаются без помощи врачей»

В начале сентября консультант Службы слежения за туберкулезом Национального центра инфекционных заболеваний (Монголия), д.м.н. Г. Цогт прибыл в Якутск, чтобы принять участие в симпозиуме «Новые приоритеты противотуберкулезной работы в циркумполярных регионах Арктики».

– Вы привели ужасающие цифры: более 3 млн заболевших туберкулезом вообще не попадают в поле зрения медицинских служб. Или попадают, но очень поздно. О каких странах речь? И не связано ли это с плохой организацией противотуберкулезной работы?

– Во-первых, люди не знают симптомов туберкулеза. Они даже не подозревают, что больны. Во-вторых, у многих из этих 3-х млн человек просто нет доступа к медицинской помощи. Так происходит в основном в развивающихся странах. Печально и то, что каждый год жертвами туберкулеза становятся 550 тысяч детей. Подчеркиваю, именно жертвами, потому что их инфицируют взрослые. А 80 тысяч детей ежегодно умирают…

Впрочем, тревожная статистика этим не исчерпывается. Дело в том, что у многих диагностируется лекарственно устойчивая форма туберкулеза: в последние годы именно ею заболевают до 480 тысяч человек. Лечить его очень трудно, долго и дорого. Кроме того, ежегодно армию пациентов с туберкулезом пополняют более 1 млн инфицированных ВИЧ. Все это, конечно, только отягощает общую ситуацию в мире…

– В чем особенности и сложность его лечения в Арктике?

– Я не случайно выбрал время в своем графике, чтобы приехать в Якутск на этот симпозиум. Родом я из Монголии, где условия очень похожи на ваши. Такая же низкая плотность населения. Такой же суровый климат. Не случайно Улан-Батор официально признан самой холодной столицей мира. И именно эти обстоятельства объединяют мнения и точки соприкосновения интересов фтизиатров наших стран.

Дело в том, что и заражаются, и болеют наши пациенты во многом одинаково. Как, впрочем, и во многих других северных территориях мира. Зимой немало людей в таких регионах живут в юртах, как у нас, например, эскимосы в Гренландии… Из-за скученности происходит заражение. А весной, когда измученный нехваткой витаминов и отсутствием солнца организм ослаблен, болезнь начинает развиваться, проявлять себя. Не случайно на таких территориях наблюдается четкая периодичность заболеваемости туберкулезом именно весной, после тяжелой зимы.

– Насколько эффективны существующие сегодня системы противотуберкулезной работы в разных странах? Как бы вы оценили опыт России?

– Существуют разные подходы. Есть, к примеру, принципы, разработанные Всемирной организацией здравоохранения, есть разные национальные программы. Но в главном они все-таки похожи: каждая нацелена на раннее выявление туберкулеза и полное излечение больного. Для этого требуется терпение как медиков, так и самих пациентов.

Дело в том, что туберкулез – особый недуг: он длится долго и лечить его сложно. А люди – существа нетерпеливые. И стоит исчезнуть симптомам заболевания, а это обычно происходит на третьей неделе лечения, как они начинают считать, что здоровы и больше пить таблетки уже не хотят. Поэтому медики обязаны настойчиво убеждать больного, чтобы свое лечение он довел до конца.

Это особенно важно потому, что очень часто туберкулезом заболевают представители самых уязвимых групп населения: безработные, бездомные, только что освободившиеся из тюрем и т.д. Работать с ними очень сложно. Контролировать их трудно. Но делать это надо.
Как выстроена система противотуберкулезной работы конкретно в Якутии, я детально не знаю. Но знаю, что у вас очень хорошие, инициативные фтизиатры. 14 лет назад вместе с Международным союзом борьбы с туберкулезом мы организовали в Улан-Баторе курсы повышения квалификации для врачей сибирского региона. Так вот именно фтизиатры из Якутии тогда стали инициаторами создания русскоязычной версии международного журнала по туберкулезу. Кстати, он издается до сих пор.

– В разных странах разные модели здравоохранения. Могут ли они иметь единые подходы к борьбе с туберкулезом?

– Конечно! По стандартизованным формам, принципам общего лечения и т.д. Да и просто приятно, когда фтизиатры разных стран говорят на одном профессиональном языке. Однажды мы с коллегами были в Китае и, листая местный журнал, не зная китайских иероглифов, получили всю информацию: какая у них заболеваемость туберкулезом, сколько излечиваются, сколько умирают и т.д. Китайцы тогда удивились и решили, что мы знаем их язык. А на самом деле информация в журнале была изложена с применением стандартных показателей, понятных специалистам. Это сближает фтизиатров, независимо от того, на каком языке они говорят.

Но главное единство должно быть все-таки в другом – выявлять туберкулез как можно раньше. Этим принципом должны руководствоваться все.

– А правда, что сами фтизиатры туберкулезом не болеют?

– И да, и нет. Безусловно, они в группе риска. Но, в отличие от обычного человека, фтизиатр знает об этом риске, помнит о нем и предпринимает меры, чтобы не заболеть. А если человек практически здоров, то для туберкулезной инфекции он обычно просто неуязвим…