Светлана Варфоломеева: «Это всегда болезнь исключения…»

И тогда было решено: врачам первичного звена – в поликлиниках и городских больницах – надо повышать онкологическую настороженность. А для этого снова и снова напоминать, с чего у детей может начинаться рак.

Исполнительный директор Национального общества детских гематологов и онкологов, заместитель директора Института онкологии, радиологии и ядерной медицины ФНКЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева Светлана Варфоломеева формулирует идею проекта в одном предложении: нужно сделать так, чтобы каждый регион РФ мог оказать такому ребенку одинаково качественную помощь.

– Мы все давно уже понимаем, что один врач вылечить ребенка не может. Детская онкология – это всегда командная игра. Причем игра сложная. Потому что нужно будет проводить массу медицинских манипуляций: операцию, химиотерапию, лучевую терапию и т.д. И в регионе должны быть готовы объединить все эти ресурсы, чтобы помочь конкретному малышу. Если там такие возможности есть, это здорово и всегда положительно сказывается на результатах лечения. Но нужно, чтобы так было везде.

Именно ради этого мы объезжаем регионы, встречаемся с врачами, рассказываем им о новациях в лечении рака у детей, которые появились за это время. И вместе с этим очень рассчитываем на встречи с неравнодушными людьми: волонтерами, журналистами, сообществами родителей… Потому что онкология – это проблема, которой нужно заниматься сообща.

– Что должны знать врачи, прослушав ваши лекции и приступив к своей обычной работе – приему детей?

– Первое: рак у детей бывает. Это самое главное, о чем мы говорим. В чем одна из основных причин поздней диагностики? Мама приводит ребенка к врачу, говорит, что тот недомогает… Дите начинают наблюдать, причем наблюдать бесконечно долго, но ухудшение его здоровья никак не связывают с тем, что причиной может быть злокачественное образование. А ведь так же, как и у взрослых, прогноз лечения зависит от времени, за который поставлен верный диагноз. Чем больше стадия, тем тяжелее лечить.

Во-вторых, врачи должны знать: у медицины есть ресурсы, чтобы диагностировать рак рано. В-третьих, уже сегодня они должны сформировать группы риска. Есть определенный процент детей с генетическими аномалиями и особенностями развития, которые со временем могут развиться в онкологию. Причем группа риска должна быть сформирована не по принципу «мне кажется, что кто-то заболеет», а по очень четким показаниям. Среди таких показаний малый или, наоборот, избыточный вес при рождении ребенка, а также целая группа синдромов, которые должны находиться в поле зрения педиатра с точки зрения ранней диагностики рака.

– А почему приходится лишний раз напоминать об онкологической настороженности врачам первичного звена? Этому плохо учат в институтах?

– Дело в другом. Детский рак – это, слава Богу, все-таки редкость. По статистике, 15 случаев на 100 тысяч населения. В практике педиатра они встречаются далеко не каждый день и даже не каждый год. И если лейкоз, с его яркой, типичной клиникой, пропустить сложно, то злокачественные опухоли, как правило, годами никак не дают о себе знать.
Впрочем, это проблема не только Якутии или России. Вопросы ранней диагностики рака у детей сегодня приоритетны во всем мире, потому что даже в очень развитых, благополучных странах дети со злокачественными опухолями часто поступают в больницы слишком поздно. Причем даже в более продвинутых стадиях заболевания, чем у взрослых. Потому что и там онкологической настороженности у детских врачей нет. Нет и системы профилактики или диагностики детского рака. Увы, особенности этой патологии таковы, что это всегда болезнь исключения… Вот почему единственный способ справиться с ней – научить врачей помнить о ней.