Что имеем – не храним?

«Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые…»

Сотни, тысячи таких извещений. Пожелтевшие от времени листы, рассыпающиеся, кажется, даже не от прикосновения, а от дыхания. Извещения о погибших и умерших военнослужащих, списки призывников, журналы учета семей погибших, алфавитные книги учета пропавших без вести – в Национальный архив РС(Я) на сегодняшний день поступило 250 единиц хранения документов военных лет. Все они относятся к категории особо востребованных документов (ОВД), но  в читальном зале получить их на руки нельзя – справки по запросам от родственников выдает сам архив.

Начальник отдела информационных услуг Екатерина Анатольевна Сергеенко раскрывает одну из папок:

– Эти документы можно разделить на три вида. Первый – книги учета призывников. Скажем, Якутский городской военкомат представлен четырьмя книгами. Эта книга относится к 1941 году…

– А почему годы рождения указаны не у всех?

– Здесь неполные данные. В 1942 году этот недочет уже устранили. Второй вид – документы о погибших и пропавших без вести: именные списки, извещения, корешки извещений. Третий – документы  военнослужащих, демобилизовавшихся из армии: проходные свидетельства, справки, акты. Но я хочу подчеркнуть – это не личные дела военнослужащих. К тому же личных дел рядового состава, скорее всего, вообще не существует.

– А наши солдаты в большинстве своем были рядовыми…

– Еще один момент. По-человечески понятно, что, подавая запрос, люди надеются узнать о своих близких побольше: где жил до войны, чем занимался, хотят проследить его боевой путь, получить сведения о наградах. Но на основании имеющихся у нас документов мы можем подтвердить лишь сам факт призыва и то, что человек или погиб, или пропал без вести, или был демобилизован. Возьмем, к примеру, проходное свидетельство демобилизованного – там указано лишь последнее место службы, то есть откуда он демобилизовался.

– Ну, хоть что-то. А запросов много?

– На сегодняшний день – 92. К сожалению, не на все мы можем ответить. Книги призыва военных лет Алданского военкомата сгорели, Аллах-Юньского (ныне Усть-Майский) – были утеряны, сохранилось лишь несколько документов, а в Ленске, как вы помните, было наводнение…

– Тогда перечислите, пожалуйста, то, что у вас есть.

– Мегино-Кангаласский РВК (1941-1947, 1950-1966, 1984-1986), Намский ОРВК (1940-1953), Аллах-Юньский ОРВК (1939-1946), Нюрбинский ОРВК (1941-1979), Орджоникидзевский ОРВК (1942-1954), Вилюйский ОРВК (1941-1956), Нюрбинский РВК (1941-1954, 1978, 1985), Чурапчинский ОРВК (1940-1957), Сунтарский ОВК (1941-1995), Олекминский ОРВК (1940-1972), Якутский ОРВК (1940-1985), Якутский РВК (1941-1960).

– А где остальные? Даже с учетом того, что из северных районов не призывали, их ведь должно быть больше.

– Военкоматы были не везде. Например, в ведении Олекминского объединенного райвоенкомата были Олекминский и Ленский районы, в ведении Чурапчинского – Чурапчинский, Алексеевский (Таттинский), Мегино-Кангаласский, в ведении Якутского – собственно Якутск, а также Намский, Горный и Орджоникидзевский районы. Поэтому один и тот же человек может упоминаться в книгах двух военкоматов – призывался, допустим, в Якутске, а вернувшись, отмечался уже по месту жительства, в Орджоникидзевском военкомате.

– Но если его потомки обратятся к вам, ответ на свой запрос они получат?

– Если документы сохранились – да. Но я хочу обратиться к тем якутянам, чьи родственники призывались из других регионов, — посылайте запросы в архивы тех краев и областей, из которых они уходили на войну.

– Вы сказали, что военкоматы сдали документы военных лет. Но тут даты 1950-1966, 1978, 1985.

– Это переписка военкоматов с Управлением по учету погибших Министерства обороны СССР. Люди и тогда, и сейчас пытаются выяснить судьбу своих отцов, дедов, прадедов. Сейчас идут запросы от сирот военных лет. Через пару лет можно будет ознакомиться с этими документами в электронном виде в нашем читальном зале. А пока к ним нет доступа, запросы мы выполняем бесплатно. В ходе их выполнения документы попутно реставрируются и оцифровываются.

На «особом» счету

Кстати, об оцифровке и реставрации. Национальный архив РС(Я) среди архивов Сибири и Дальнего Востока находится на особом счету: старейший документ, хранящийся в нем, – скоропись XVII века, а если быть точнее – 1649 года. (В скобках заметим: архивы наших ближайших соседей таким богатством не располагают, в их фондах самые ранние документы относятся к советскому периоду). При этом Приморский государственный архив во Владивостоке располагается в реконструированном фабричном здании, Магаданский архив занимает бывший завод целиком, то есть проблем с хранением документов у них нет. А наш архив 1974 года постройки в прямом смысле слова задыхается от нехватки площадей.

По ежегодному госзаданию Национальный архив РС(Я) в 2016 г. должен был принять 3 тыс. единиц хранения, а принял 13 тысяч! Не принять  нельзя – дела сдают ликвидируемые департаменты и предприятия, без этого их сотрудники при оформлении пенсии не смогут получить необходимые справки о стаже, зарплате и т.д.

Действующие организации хранят свою документацию сами — сверх норматива, зачастую – в совершенно неподобающих условиях. Температура в помещении архива не должна превышать 18 градусов, влажность – не выше 55%, в противном случае бумага поражается плесневым грибком, споры которого разносятся по воздуху. Поэтому все, что поступает в архив, должно пройти через стадии изоляции, дезинфекции и дезинсекции пораженных документов, причем в отдельных помещениях. Но их нет и не предвидится.

К слову сказать, в самом Национальном архиве РС(Я) до 2006 года не было кондиционерной установки, из-за температурных перепадов появлялась грибок и плесень. А при обнаружении одного  зараженного листа необходимо обработать метанином не только его, но и десять предыдущих, а также десять последующих. Обработку надлежит производить в специальном вытяжном шкафу, однако помещения для него не имеется, и дела ждут своей очереди годами.

«Куда ставить-то?»

На сегодняшний день более 3 млн дел подлежат реставрации. Не только из-за плесени. В прошлом записи велись чернилами, карандашом и выцвели от времени. Такой угасающий текст можно укрепить при помощи специального оборудования, но оно занимает большую площадь.

Много места занимает и планетарный сканер, использующийся при оцифровке документов. Особо ценные документы, которые выдаются лишь в особых случаях, должны оцифровываться в первую очередь. У самых востребованных документов – метрических церковных книг – износ очень большой. Оцифровать их нужно без промедления, но… негде.

Сотрудники, включая начальников отделов, сидят буквально друг у друга на головах, некуда ставить папки с документами, без которых не выполнишь запросов о стаже, зарплате, выделении земельных участков… Думаете, преувеличение? А они даже на собрания ходят группками по 2-3 человека, потому что нет ни одного кабинета, в который поместился бы весь отдел.

Между тем, документооборот увеличился в разы, благодаря, как ни странно, всеобщей компьютеризации. Рукописных документов чисто физически много не сделаешь, машинописных – чисто технически, а принтер выдаст сколько угодно копий. К тому же все инстанции признают только бумажные документы. Электронные пока существуют только как информация, которая к тому же может исчезнуть с носителя.

Наш архив не одно десятилетие пытается добиться строительства пристроя. Территория для него имеется, проектно-сметная документация прошла государственную экспертизу. Есть все. Нет только денег на строительство.

Появится ли свет в конце тоннеля? Не так давно Национальный архив РС(Я) перешел в ведение Министерства культуры и духовного развития республики, и 14 марта там состоялась Коллегия «Об итогах выполнения основных направлений развития архивного дела РС(Я) за 2016 г. и задачах на 2017 г.» с участием депутата Государственного собрания (Ил Тумэн) РС(Я) Антонины Григорьевой. Его итогом стало Постановление, где в пункте 6.3 значится: «Внести на рассмотрение парламентских слушаний во втором полугодии 2017 г. вопрос о развитии архивного дела в РС(Я)», что, надо думать, вселяет определенную надежду. Будем следить за развитием событий.

Кюннэй ЕРЕМЕЕВА