С голубем на плече

Народный артист России Валерий Баринов о времени и кино

Окончание. Начало в №18

С тех пор, как он впервые вышел на сцену, в нашей стране основательно поменялось многое, включая саму страну. Но никакие трансформации общества и его предпочтений не смогли поколебать тот фундамент успеха, на котором народный артист России Валерий Баринов стоял, стоит и, дай Бог, стоять будет еще долго.
В чем секрет этого, почему Баринова называют «главным злодеем страны» и что его заставляет приезжать в Якутию? Мы продолжаем разговор, начатый в прошлом номере «Ил Тумэн».

Хорошее кино в России есть

Интригана Хлебонасущенского из сериала «Петербургские тайны» он сыграл настолько ярко, что народное признание последовало незамедлительно: кто-то из журналистов назвал его «главным злодеем страны». «Как вы к этому относитесь?» – спрашивают его с тех пор при каждой встрече. «Да никак!» – привычно отвечает он.

– Мой сын Егор тоже актер и тоже много играет злодеев. Так вот он – добрейший человек… Станиславский говорил: «Играя плохого, ищи, в чем он хорош». Экранные злодеи запоминаются тогда, когда ты покажешь их слабость, а порой даже положительные черты. Ведь почему запомнился Хлебонасущенский? Вроде и мерзавец, и авантюрист… Да любит он по-настоящему! Правда, подходы к любви у него свои… И я его понимаю. А, значит, прощаю. Иначе бы не сыграл.
Когда сериал «Петербургские тайны» впервые вышел на экраны, бабушки у нашего подъезда все допытывались: «Когда же тебя убьют?» «Не дождетесь!» – говорю. Я в принципе не могу играть героя, осуждая его. Пусть зрители судят!
У меня много положительных ролей, все премии свои я получал именно за них. Во Франции на фестивале в Онфлере – Гран-При за фильм «Агапэ». После роли маршала Жукова в фильме «Фурцева» приняли в клуб военачальников, где я – единственный гражданский человек. Но злодеи, да, запоминаются лучше…

– Вы смотрите фильмы, в которых снялись?
– Редко. У меня ведь их более 200. Некоторые вообще не видел, какие-то давно забыл…

– Зато, Валерий Александрович, зрители помнят вас даже по очень ранним вашим работам. Например, по одному из первых советских сериалов «Строговы»(1976), экранизации одноименного романа Георгия Маркова…
– Да, но слова «сериал» мы тогда еще не знали – это называлось «многосерийный художественный фильм». Мне очень повезло, что я там работал, потому что режиссером был великий Владимир Венгеров, партнерами – великие Людмила Аринина, Людмила Гурченко, Владимир Высоцкий…
Там даже Булат Окуджава снимался в роли белого офицера, которого я бил по лицу. И теперь вдова Булата Шалвовича, Ольга, когда готовятся вечера его памяти, в шутку напоминает мне: «Бил его по лицу? Бил! Вот теперь всю жизнь будешь выступать на вечерах воспоминаний…» И я действительно всегда принимаю в них участие.

– Съемка сериалов тогда и сейчас – это разный процесс?
– В те годы работа в многосерийном фильме ничем не отличалась от съемок в большом кино. Ну, может, шла чуть быстрей. Вот Марлен Хуциев, недавно ушедший от нас, никогда не смог бы сделать сериал. Его называют «дедушка русской пролонгации» – снимал он долго. Зато фильмы Хуциева – классика из категории «хранить вечно».
Когда в Россию пришли первые мексиканские сериалы, я подумал: «Какой кошмар!». А когда начали выпекаться наши, они в большинстве своем оказались еще хуже.
Правда, в последние годы ситуация меняется: сериалы становятся качественнее. Знаете, что обнадеживает? Их начали снимать большие режиссеры, Лунгин, например. В телевизионное кино они пошли по той простой причине, что его смотрят. Ведь был период, когда режиссеров и актеров называли «работниками невидимого фронта»: и зритель нас не видел, и сами мы встречались друг с другом лишь на фестивалях.

– В общем, кино по-прежнему в большом долгу перед народом?
– Нет, хорошее кино в России есть, но оно, как правило, немассовое. И некассовое. А потому таких картин мало. Ведь успех фильма сейчас принято оценивать по числу миллионов, которые он заработал в прокате, а хорошее кино не всегда возмещает затраты с процентами и не стоит этого ждать.
Но все же качественные ленты у нас время от времени появляются. На днях сын Егор позвонил мне посреди ночи: картину режиссера Ларисы Садиловой, у которой он снимался, взяли на Каннский кинофестиваль. Садилову я знаю – я у нее тоже в свое время много был занят. Она снимает крайне редко – ее фильмы как раз некассовые, но это то, что стоит смотреть.

«Кадетство» и его особый случай

Одна из непременных традиций ежегодного кинофестиваля «Доброе кино» в Якутске, который Валерий Баринов, открывает уже второй раз, – это встречи с детьми. На этот раз поехали в Реабилитационный центр для несовершеннолетних. Выяснилось: Баринова детям представлять не надо. «После «Кадетства» я ваш фанат!» – заявил ему первый же встретившийся пацан.

– «Кадетство» – особый случай! Вот мы говорили о качестве российских сериалов – они сейчас разные. «Кадетство», как и «Ранетки», снималось тоже, как «мыльная опера». Но там ни стрельбы, ни убийств. Это кино, где о проблемах подростков говорят на их языке. В итоге популярность сериала оказалась невероятной: дети приняли его сразу, смотрят до сих пор, а уже подросшие «ранетки» и «кадеты» остаются их фанатами.
Потом начальник Тверского суворовского военного училища, где в основном снималось «Кадетство», рассказывал мне: «У нас никогда не было недостатка желающих учиться – 5-6 человек на место. А после вашего фильма поток, как на актерский факультет: на место – 25-30 ребят…» Вот что творит великая сила кино!
И как мы ее используем? Сейчас, говорят, серьезная проблема – нехватка высококвалифицированных токарей, слесарей и т.д. А почему бы не снять классный молодежный сериал о представителях рабочих профессий? Ведь влияние ТВ на умы – это такие ресурсы…
Вы меня спрашивали, зачем я еду в Якутск. Фестиваль «Доброе кино», проводимый под эгидой Якутской епархии, – это важный социальный проект, ориентированный, в том числе и на детей. Фестиваль – это как трасса с двусторонним движением: какие-то эмоции мы дарим зрителям, какие-то – они нам… Сегодня мы были в детском приюте. Девочка вышла на сцену и запела «Аллилуйя», а я чуть не зарыдал. Сзади сидели родители, которые оставили своих детей, но и иногда их все-таки навещают. А на сцене пели их ангелы… Вот за этим, наверное, и стоило ехать.

И это – бесценно

Его творческая судьба богата как на знаковые роли, так и на крутые виражи. В 2005 году, отдав 13 лет Малому театру, он вдруг переходит в Московский ТЮЗ. «Зачем?» – терялись в догадках поклонники. Он ответил на это новыми ролями и постановками, в очередной раз доказав: большой театр – это, прежде всего, большие актеры.

– Когда я ушел из Малого театра, предложений было много, но то, что поступило от главного режиссера Московского ТЮЗа Генриетты Яновской, оказалось заманчивей всех. «У вас будет свободный график: вы сможете сниматься столько, сколько нужно. Нам важно, чтобы у нас в штате был еще один народный артист РФ», – сказала она. До меня у них с таким званием был один Игорь Ясулович, теперь нас двое.
Никогда не пожалел, что согласился. И не только потому, что наше джентльменское соглашение в театре честно соблюдается все 15 лет. Только благодаря этому я смог приехать в Якутск, на фестиваль «Доброе кино».
Дело в другом. Мне очень интересно работать с таким режиссером, как Кама Гинкас: это всегда муки творчества, но результат того стоит. Но самое главное, этот процесс непрерывен. Год назад у нас в театре вышел очень незаурядный спектакль – «Вариации тайны» по пьесе Э.-Э.Шмитта. А сейчас на подходе еще одна серьезная работа – «Кошка на раскаленной крыше» Теннеси Уильямса, где я играю Большого Папу. Спектакль практически готов, премьера, вероятно, состоится осенью. Секретов раскрывать не буду, но очень рекомендую посмотреть.

– Валерий Александрович, вот уже второй год вместе с Ольгой Кабо вы привозите в Якутск поэтические спектакли, после которых зрители вас провожают стоя. Люди везде так соскучились по хорошей поэзии или только в Якутске?
– Недавно я был в Каннах, там живет много выходцев из России. Подходят ко мне соотечественники: «Вы не могли бы приехать к нам?» Я объясняю: «Ребята, я на корпоративах не работаю». А они в ответ: « Да нет! Мы знаем, что вы великолепно читаете Пушкина. Нельзя ли у нас почитать?» И я им читал: Пушкина, Бунина, Бродского… Три с половиной часа.
Не могу сказать, что стихи – жанр, который сейчас неимоверно востребован, но тех, кому это нужно, мне кажется, все больше. И еще я думаю, что люди приходят на такие встречи потому, что мы почти перестали общаться. Меня как-то спросили: «Вы в метро не ездите, наверное, потому что вас узнают?» Я говорю, да нет, если и зайду сейчас, не заметят. Все, уткнувшись в гаджеты, сидят. Время такое.
А живое общение, которое происходит во время таких встреч, оно бесценно. И для нас, кто стоит на сцене, и для тех, кто в зрительном зале сидит.

…У его легендарного отца-подпольщика паролем служил голубь. Птица садилась отцу на плечо и очередной связной понимал: он у своих.
Почему-то мне кажется, что та птица никуда не делась. Как белый ангел, незримо витает она над плечом Валерия Баринова, и тем, кто чувствует душу его, стоящего на подмостках, продолжает сигналить: вы у своих…

Елена ВОРОБЬЕВА

С голубем на плече